При упоминании Чифа я почему-то вспомнила инцидент с какашкой и криво улыбнулась. Даже суровый вояка, натренировавшийся против самых разных неожиданностей, мог оказаться в незавидной ситуации из-за чьей-то слишком резвой смекалки. Вот почему у Светки был талант к экзорцизму… Она очень хорошо приспосабливалась и была очень эмоциональной. Эмоции… Похоже, они действительно многое тут значили.
Но счесть безобидным падающий потолок… Блин, это выглядело сложнее, чем звучало.
Зажмурившись от разрушения только явившегося миру мыльного пузыря, я молча слушала длинную и печальную историю Николая. Чувства. Эмоции. Представление. Повествование.
Некоторое время я молча переосмысливала сказанное собеседником. Такого болезненного опыта у меня действительно не было. В истории этого экзорциста было много тяжёлого, бесконечного и сложного, а ради выживания ему пришлось столкнуться к кем-то, кто готов был пойти на что угодно ради хотя бы малого шанса провести немного в этом мире. Зачем это существо так рвалось сюда? Оно хотело что-то исправить? Было в отчаянии? Хотело мести?
Осознав, что такие мысли совсем не приведут к цели, я сосредоточилась на себе. Николай черпал силы в прошлом… Чиф тоже говорил о чём-то таком, когда проводил тест с пламенем легендарной птицы. Если ты можешь питать свои силы от эмоций, ты сможешь действовать в чужом мире. Чем эти эмоции мощнее и чище, тем больше у тебя шансов выжить и справиться. Примерно так это работает, да?
Но что делать мне?
Покопавшись в голове, я снова мельком глянула на экзорциста. Он был уверен в своём воспоминании. Оно давало ему истинную силу. Кажется, сейчас Николаю помогали весь его жизненный опыт и урок, который был вынесен из этих мучительных долгих лет. Но… Мы не были такими уж и разными. Он тоже научился сам выбирать победу или поражение. Сострадание… Хм.
Воспоминания. Воспоминания. Что могло наделить силой меня? Вытаскиваемые из памяти одним эпизодом за другим, мои мысли ни к чему не подходили. Не было уроков? Не было эмоций? Вроде было и то, и другое, но… Не то. В грустных и обидных воспоминаниях не хватало силы – я уже начала понимать, что любой подобный момент был всего лишь новой ступенькой на пути ко мне же прямо здесь и сейчас. Незаживающих обидных ран не было. Отчаянных стремлений – тоже. Но… было ли что-то радостное? Повод для гордости? Какой-то восторг?
Нет. Ничего.
Может, мне стоило вспомнить долгожданное начало путешествия? Встречу с кем-то из команды? Получение какого-то кубка? Значок – например, свежий, совершенно невозможный и чудесный? Признание Реширамом или хотя бы примирение с ним? В моей жизни было много ярких эпизодов, грустных или радостных, но ни один из них не давал мне силы. Может… это потому, что они «обязаны» были заряжать? Казались такими со стороны какого-то наблюдателя, который просто где-то читал книгу о моей жизни и делал свои собственные выводы?
…
Образ Эшли попался мне на пути неожиданно и без предупреждения, вынырнув из пелены «не тех» воспоминаний. Она улыбалась. Эшли в моей памяти не выглядела уставшей от поражений. Она была смелой и уверенной, как всегда. Простая, доброжелательная и надежная – почти человеческая, настоящая подруга, с которой мне всегда почему-то было просто.
На сердце сразу потеплело.
Почему мне было так просто именно с Эшли? Из-за её бойкого характера? Из-за дружелюбия на равных? Из-за нашей общей цели? Потому что, в отличие от той же Мэлмы, она никогда не била меня даже из самых лучших побуждений?
Наверное… неважно. Главное, Эшли была. И радость от встречи с ней даже внутри головы в своём собственном мирке разлилась по всему телу – от головы до пят. Я была просто невероятно рада видеть именно Эшли!
Улыбнувшись, я представила её рядом. Простую и эмоциональную одновременно, решительную, доброжелательную, упорную и чуточку нетерпеливую. Представила, как снова прижалась к её щеке – как тогда, при разговоре о стадионе. Что-то с выступлениями у нас не получалось, но здесь почему-то это не казалось важным. Главное, что рядом с принимающей меня как есть Эшли я чувствовала силу – и теперь это тепло в сердце становилось чем-то незыблемым, устойчивым и уверенным.
Затем в памяти стало теснее: подтягивались другие друзья. Надёжный Пушистик. Решительная Мэлма. Повзрослевший Инуки. Доброжелательный Кента. С ними тоже было просто, им можно было доверять почти безоговорочно. Чуть поодаль появились подвисшие в неопределённости Роланд и Реширам, связанные когда-то через белый камень и прошедшие со мной через бездну опасливых недопониманий. К ним приклеился маленький пушистый комочек ворчливой Цубоми – одной из немногих, кто общался со мной без оглядки «тренер-покемон». Тут же была и Джесси, которая из озорной напарницы в начале пути превратилась в кучу белых пятен и ту же неопределённость, но дружественную. Билл – с ним мне было по-своему весело. Дальше появились покемоны-«дети»: не совсем друзья, а скорее кто-то под опекой. Бояться их самих не стоило, но я всё ещё опасалась за их жизни, даже если отходила от этой модели поведения всё дальше и дальше. Активная Чара. Уже не совсем милая на вид, но всё ещё не совсем взрослая Аска. Совсем взрослая, но чуть далёкая Азарни. Виляющая хвостиком Пичи. Кагари. Кагари здесь?
Дальше… Застряла Ханако, а сразу за ней – кто-то надёжный и крепкий, но слишком закрытый. Мисси, Канни – обе лисицы были способны на всё что угодно, но одна из них осталась без тренера, а другая слишком часто замыкалась в себе. Мы скорее были хорошими напарницами и пока не подругами, хотя рано или поздно тоже могли подружиться. Тут же и Тэмари – уже не такая страшная и непредсказуемая, но всё равно чуть дальше.
Затем – «доброжелательные знакомые». Уинри, Найто, Флос, Косаку. Уинри чуть ближе, Флос – чуть дальше. Связь между нами была, но я не провела с каждым из них достаточно много времени, чтобы доверять безоговорочно, и им тоже наверняка было мало общения для каких-то выводов. Или, может, это выглядело не так? Может, они были всё же ближе, чем казалось?
Но были и ещё. «Прохожие». Просто кошка Гера. Просто рыбка Сатоши. Просто… визгливый птенец Лесли. С ними было сложно. Может быть, мы просто не подходили друг другу. Может, я успела сделать слишком много ошибок, и теперь всё в общении нужно было начинать с чистого листа. Может, мне просто так казалось, и сейчас в голову лишь затесалось слабое и стрёмное чувство, что что-то пошло не так.
Нет. Всё было так. Они же ещё были здесь. И мы ещё могли помогать друг другу, потому что значили друг для друга совсем не пустое место. Если подумать, с Герой я уже не чувствовала себя в опасности, и мы могли сработаться, если бы захотели. Сатоши был неплохой рыбкой с золотой чешуёй, и даже если наши планы на жизнь не совпадали, рыбку можно было интересно кормить. Лесли же я побаивалась… скорее всего, из чувства вины. Но у всех нас было что-то общее. Мы были просто очень молоды…
Неважно. Всё неважно. Все мы собрались для чего-то важного. Все мы продолжали быть вместе, находить новые пути взаимодействия, все значили друг для друга что-то большее, чем кормушка или запись в дексе. Прямо сейчас мы были на одном пути. Прямо сейчас мы были готовы поддержать друг друга, даже если чего-то боялись, были чем-то недовольны или опасались смотреть в будущее. А ещё… если просто убрать все страхи, если перестать думать о том, как может быть недоволен кто-то рядом или как много ошибок было сделано… остаётся только одно, тёплое и надёжное чувство, с которым сейчас смотрела на меня иллюзорная Эшли.
Принятие.
Так уже не страшно. Так можно смело посмотреть в лицо тому, кто встретится на пути и послушать, что он скажет. И принять его выводы без страха, что они повлияют на твои собственные.
Это и было силой.