- Всё так, - кивнул Жарптица на обращённый к нему вопрос, - Хотя на практике провернуть это куда сложнее. Трещина горы колет. Пожалуй, правильнее сказать, что если ты не знаешь, что это может причинить вред, то оно не подействует. Ведь всякое знание начинается с сомнения и кончается верой! - наставительно поднял палец мужчина, - Поэтому самопознание и дисциплина - истинный путь к овладению экзорцизмом. При должных тренировках, самопознании и самовнушении, теоретически возможно уменьшить таким образом действие большого разнообразия атак. В частности, Чиф ведь, вроде, как раз любит использовать именно эту технику. Это так эффектно! - Николай даже немного попозировал, стараясь со взглядом исподлобья примерить суровое выражение Чифа, но у него откровенно не получалось и близко, - Со стороны может показаться, что никакие атаки на него работают! - рассмеялся своей полной неудаче Николай, - Но такое состояние требует многолетней подготовки и недюжей концентрации. Найдётся ли человек, который будет абсолютно уверен посреди ночи, что внезапно падающий на него потолок ничем ему не грозит? То-то.
Сварзе попыталась сосредоточиться на образе пузыря, и, действительно, вскоре вокруг неё начала появляться пена, захватывая девушку в тонкую, переливающуюся оболочку. Николай некоторое время с интересом наблюдал, но потом бесстрастно толкнул пузырь пальцем, и тот сразу же лопнул.
- Ооо, молодец! Молодец! Ты быстро всё схватываешь! Я даже вижу его переливы, - радостно похвалил он, - Но что если теперь я попытаюсь что-нибудь сделать? Вот и ещё один урок экзорцизма! Когда встречаются два противоречащих правила, побеждает то, в котором больше вложено чувств. Чтобы как следует прочувствовать эмоцию нужно время, и поэтому чем проще и понятней идею ты пытаешься вообразить, тем легче сделать это в больших деталях. Чем больше деталей ты сможешь представить, тем сильнее будет эффект воздействия! Хотя в чужом мире эффект всё равно будет значительно меньше... Я лучше покажу.
Жарптица выдохнул и упёрся перебинтованными руками в бока, сияя самым воодушевлённым лицом. Сварзе не имела никакого представления, как сражался этот человек, но с таким большим, под два метра, и явно атлетичным телом ему всяко было бы проще представить, что его атаки имеют эффект. Как минимум всё говорило, что он должен был усиленно заниматься каким-то спортом... И всё же, Чиф столько раз повторял, что овладение Волной было самым
минимумом для ритуала. А этот человек, ни много ни мало один из спектров наравне с лидером Пьютера, получалось, полностью пренебрегал советом Чифа?! Как же он вообще тогда проводил ритуалы?
- Кайхоу - это забавная штука, но мне не нравится ограничивать себя правилами. Смотри, сейчас я настроен к тебе положительно, но мне больше интересно посмотреть, что ты придумаешь, как будешь расти и с каким вернёшься ответом. Сколько людей, столько и мнений, - назидательно поднял он вновь один палец, и вокруг него вспыхнуло лёгкое прозрачное пламя, - Я специально не ставлю никаких правил и целей, но мной движет вполне определённое чувство - интерес, любопытство, интрига. Я испытывал их и до сих пор, но не акцентировал на этом внимания, потому что я понимаю, что есть и более важные вещи, про которые тебе наверняка интересно узнать. Сейчас же я присмотрюсь глубже, проговаривая с тобой это чувство, - между тем, огонёк начал приобретать заметный красноватый оттенок.
- Меня зацепили твои слова, что Духи Мщения тоже достойны права на жизнь. Они всегда были его достойны, потому что это такие же души, как наши. Я увидел в этих словах не нерешительность, а решение не принимать сторону. И это меня заинтересовало, - всё тело Николая теперь было покрыто лёгкими всполохами.
- Заинтересовало это меня потому, что мой первых Дух Мщения поселился в меня же, когда я лежал в больнице и не знал ничего ни о Духах Мщения, ни об экзорцизме, ни о ки, ни о "другой стороне". Родители очень испугались, когда меня скосил этот недуг. Им объявили, что мне осталось жить буквально до конца года, но время шло, а я всё не умирал. Вскоре они меня бросили, так как не могли выдержать этого давления. Долгое время моё лечение оплачивал брат, Лёва. Сначала он посещал меня раз в неделю, но потом стал приходить всё реже и реже, иногда он появлялся с ушибами, порезами и синяками. Лев ничего мне не говорил; только уверял, что мне совершенно не о чем волноваться, что он заработает деньги, лишь бы я скорей поправлялся. По началу мы ещё в это верили, но моя болезнь быстро становилась всё хуже и хуже. Вскоре я не мог говорить. Брат всё равно навещал меня и долго воодушевлённо рассказывал мне о том, что он видел и слышал. Я не хотел слушать про это. Да и как я мог? Я чувствовал, что брат ввязался во что-то страшное и молил его рассказать о себе, но я больше не мог говорить. Он успокаивал меня и говорил, что всё наладится, и чтобы я ни о чём не переживал. Я с таким волнением всякий раз ждал его следующего визита. У моей стойки как раз висел большой календарь на три месяца, и медсёстры двигали его, чтобы я знал какое было число. Я каждый день молил полоску скорее приблизится к следующим выходным. Но брат тоже начинал приходить реже. Вскоре он совсем перестал приходить и только посылал мне письма, которые зачитывали медсёстры. Я запоминал каждое слово и долго крутил их потом в голове.
"Коленька, поправляйся скорей! Надеюсь, у тебя всё хорошо. Извини, что опять не могу навестить тебя. Я передал с этим письмом фруктовые палочки. Знаю, что тебе их нельзя, но они дождутся твоего выздоровления в шкафчике рядом, когда тебе непременно будет всё можно. За меня не переживай, я тружусь, как обычно. Недавно встречался с мамой. Она передаёт тебе привет. Они с папой переехали в другой город и ведут свой огород. Папа работает механиком в 20км от того места, и его я в рабочий день конечно же не застал. Мама угостила меня чаем с лесными травами и солёным печеньем. Она думала, что они сладкие. Её чувство вкуса стало ещё хуже за последнее время и я беспокоюсь, но в целом, кажется, она даже немного поправилась (наверняка из-за печений). Так что у них всё хорошо. Ещё видел на прошлой неделе в небе какую-то большую радужную птицу. Головой не верю, но сердце надеется: неужто Хо-ох?? Это хороший знак. Говорят, пепел Хо-оха может вылечить любые болезни. Я попытаюсь его найти. Завтра отправляюсь в Джото и опять не смогу тебя посетить. Пожалуйста, береги себя. Лев."
Сварзе чувствовала, как вместе с исполненным мельчайших подробным рассказом Николая, его пламя разгоралось всё с новой и новой силой, уже начиная немного пугать волнами жара.
- После этого Лёва долго не выходил на связь. Следующее письмо... прислал уже не он. Не знаю, была ли это чья-то шутка, сжалились ли надо мной медсёстры и попытались подделать, чтобы я не чувствовал себя забытым, или что-то в самом деле приключилось с братом, но больше писем от него я не получал. По лицам сестёр я понял, что они читали его так же, как и все другие. Они не знали.
Не знали! С братом случилось что-то действительно страшное и я не мог никому рассказать, не мог позвать на помощь. Это последнее письмо так больно ударило меня ножом в душу, что внутри меня что-то окончательно порвалось. Я ненавидел всё вокруг и никогда так отчётливо не желал прекратить эту пародию на жизнь. Если бы только я мог умереть. От сильного перенапряжения я потерял сознание, прокручивая вновь и вновь самые ужасные и беспощадные мысли, пока среди них не явилось нечто... не моё. Сначала я думал, что наконец сошёл с ума, что это существо было плодом безумия беспомощного человека, запертого в своём теле, что это был мой внутренний голос или что-то такое. Но это был не мой голос. Если я так не хотел жить и это бесполезное тело мне было больше не нужно, то пришедшее существо с жадностью согласилось бы жить вместе меня даже на этих развалинах едва живой плоти. Оно хотело жить больше меня. Оно хотело сожрать меня,
стать мной. И тогда я понял, что ещё не готов попрощаться со всем, что осталось вокруг меня. Это существо провело бог весть сколько веков, сколько тысячелетий, дожидаясь одной этой возможности и жаждя получить то, от чего я почти был готов отказаться. Что были мои страдания по сравнению с его болью? Да, в этот момент я почувствовал к нему то, что мальчику с неизлечимой болезнью ещё никогда не доводилось испытывать к кому бы то ни было. Сострадание. Жалость. Тогда я наконец понял, как смотрели на меня люди, и я перестал за это их ненавидеть. Я был не виноват, что оказался болен этой болезнью, что так страдал и был так беспомощен. Я был виноват только в том, что почти потерял надежду. На тот момент я уже прожил больше, чем кто-либо осмеливался предположить. Год? Два? Восемь лет я сражался со своей болезнью один на один. Я не побеждал, но ещё и не проиграл. Я должен был жаждать одного своего шанса, вцепиться в него всем своим существом и сделать всё невозможное. Я просто мало старался. Вот чему научил меня этот призрак. У монетки есть две стороны. Кому-то везёт в этой жизни, а кому-то не очень, но "выиграл" ты или "проиграл" решаешь только ты сам. Я выиграл, потому что всё ещё жил и всё ещё имел этот шанс. Я выиграл против этого призрака, потому что больше хотел жить.
Огонь был уже нестерпимым, обжигая губы и нос, вздымаясь от Николая до самых небес. Яркий, огненно-красный, и такой... дикий. Сварзе не могла бы даже сделать ни шага к нему. Но вместе с этим она необъяснимо чувствовала нечто... успокаивающее, словно она могла довериться этому огню. И при этом огонь казался неизмеримо больше, чем выглядел, словно хотел поделиться собой. Сострадание.
- Сильные воспоминания будут наделять тебя силой, - заключил экзорцист, поправляя очки. Удивительно, но даже после такого признания его вечная улыбка ни капли не дрогнула, однако тени на его лице незаметно будто чуть изменились.
- Это могут быть мрачные или светлые воспоминания, - поделился Жарптица как ни в чём не бывало, - Но лучше светлые!
Сообщение отредактировал Jim: 07 Апрель 2020 - 21:52