— Мэсприт?.. — я смотрел на камень во лбу покемона и пытался удержать равновесие, точнее в принципе не думать о том, что я где-то оказался вновь. Это был всего один день, но зато какой. — Да... Я не такой уж и избранный, — как обычно неуверенно почесал затылок. Если бы вчера мне сказали, что сегодня всё будет вот так, я бы сказал, что скорее встречу арцеуса. Хотя сейчас меня уже ничто не удивит.
Я осмотрел своё тело и все свои раны. Предплечья все разодраны, на левой руке большой порез, благо, не глубокий. На правой ноге сантиметровая в глубину рана и порванная в клочья штанина. На голове тоже запёкшаяся кровь. В последний раз такое было... Да уже и не вспомнить особо, когда.
— Мне... — я задумался и опустил руки, смирившись с тем, что так и останусь тут висеть, — Страшно. За моего покемона, который попал сюда случайно, пережил нападение четырёх разных видов монстров и не смог справиться с пятым. Противоречиво то, что он уже не ребёнок, но некий материнский инстинкт внутри не позволяет назвать его иначе. Страшно за Лиана и гуми, потому что неизвестно, что будет с ними дальше, они оказались в отключке там, где дикие покемоны агрессивно нападают на людей в большинстве. За кливора, потому что я не понимаю, что будет дальше. За будущее. Если я в темноте, есть ли это будущее в принципе? а если я всех вот прямо сейчас подвёл? Если от меня действительно что-то зависело, а я взял и проиграл? Груз ответственности слишком велик, а я чертовски боюсь ответственности. — я замолк и перевёл дыхание. Лёгкая паника и без того не успокоившегося сердца нарастала. Я вспоминал лицо тогетика, который доказывал, что всё в порядке, он цел и невредим, а потом упал на землю, и я не успел его поймать. — Я чувствую стыд. Перед своими покемонами. Перманентно, на самом деле.
Покалывания в области ног вернули в реальность. То, что было вокруг — действительно происходило. Это не было ещё одним путешествием внутри покемона, не было попаданием в какие-то иные порталы и игрой психических монстров. Хотя, мэсприт... Ничего не удивит, ага.
— Я не знаю, что сказать. Мне не хочется говорить. Мне хочется вырваться, кричать, нестись спасать всех, даже ценой своей жизни, потому что я давно начал её разменивать. Она не столь важна, как целостность карманных монстров. Давным-давно, ещё до того, как я стал тренером, моего близкого друга убили. Его тело похоронили на острове обезьян в Синно. И я даже туда отправился, но только спустя много лет после начала пути. Как и у любого тренера были взлёты и падения, победы и провалы, радости и разочарования. Я улыбался смотря на чимчара, которому помог прийти в норму, но очень боялся какое-то время инфернейпа и её гиперопеки, отказывался это принимать. Мне было очень стыдно смотреть в глаза бонслаю, когда я использовал его, как разменную монету в стадионной битве, и, естественно, он получил колоссальный критический урон, а шрам на его тельце до сих пор напоминаем мне об этом событии. Но мы прошли это. Да, потребовалось несколько лет, но Рик — мой друг, которому я очень предан, за которым стараюсь следить и больше не давать в обиду. Я был очень зол на своего амбипома, когда тот ушёл куда-то, и изменил свои приоритеты. Но с годами я научился понимать, что и люди, и покемоны могут уходить, потому что у них есть ноги (или другие конечности), и ограничивать их свободу — очень глупо. Мне было обидно за слишком внезапную эволюцию фанпи, но донфан появился в тот момент, когда был особенно нужен. И после мы с ним продолжили путь к его мечте, он хотел летать. И у него получалось с помощью быстрого вращения.
Постепенно всё внутри начало успокаиваться, только поток слёз я уже остановить не мог. Прорвало. За всё, что произошло сегодня, за то, что поддался ностальгии, за то, что было очень грустно, завистливо в какой-то степени, что у других тренеров нет великой ответственности, и в целом смешанно. Всю жизнь я строил алгоритмы, которые никогда не ломались: я знал, что использовать для атаки, какие они могут быть у соперника, какие встречаются покемоны в том или ином регионе, знал, где мой дом. А в этой пустоте я впервые за долгое время почувствовал, что совсем ничего не знаю. Ни капли. А если это разговор на смертном одре?
— Я прожил отличную жизнь, полную ярких событий. Я был счастлив, от того, что были счастливы мои покемоны, и даже Тэнко смог развиться в тогетика. Спустя более 10 лет, понимаешь? — спросил я в неизвестность, — Моей мечтой всегда было создать свой собственный садик покемонов. Однажды на пути я встретил тренера Стива, фигуру старшего брата, которой мне не хватало в жизни. И его родителей. У них была ферма для разведения карманных существ. Много лет я помогал им. Ловил сбежавших малышей, отпугивал прокравшихся снизелов. Один год я провёл чисто там, попросив профессора отключить покеболлы, чтобы рядом могло быть больше шести моих друзей. Это, наверное, и было самое счастливое время. Мака, мой первенец, согревала кладки. Эль помогал Стиву и пару раз даже уходил с ним на миссии. Его подружка, иви, которую мы спасли из рук команды Магма, стала моим покемоном, и тогда мы часто гуляли по окрестностям, смотря на звёзды. Чип учил Бэллу быть вовлечённой, а она его некой птичьей грации, из-за быстрой эволюции он часто казался сумбурным. Тэн просто спокойно мог перемещаться километрами, потому что ему ничего не угрожало. Лео и Николас работали над прудом, чтобы маленькие водные покемоны чувствовали себя комфортно. Им помогал Рикко с камнями. Диего был большим любимым плюшевым монстром для обнимашек и всегда находил общий язык, даже с самыми своенравными. Герк всё также непоседливо гонялся за теми, кто порывался убежать, а Дамбо выполнял роль грозного охранника, применяющего опоясывание хоботом в случае чего. Лотос всё также казался отстранённым, и я пытался найти к нему подход. Наверное, это был самый загадочный член моей команды, имеющий даже больше за плечами, чем Бэлла. А Пиксель в тот год присоединился к труппе цирковых артистов. Каждый мой покемон — в первую очередь мой друг. Мы никогда не торопились с эволюцией, до Тэнко, кажется, лет пять точно никто не переходил на следующую ступень. Мы не только сражались бок о бок, но и смеялись, погружались в думы, придумывали что-то, кривлялись и объедались до отвала. Они многому меня научили. С ними я смог переступить боль внутри себя, справился с дырой в груди (в прямом и переносном смысле), и нашёл стимул. Поэтому все эти ссадины такие. Неважные. Да, именно так.
Я рассмеялся:
— Как там звучит начало цитаты? У самурая нет цели, есть только путь. Так и я бесцельно хожу по Земле. Путешествую по разным регионам. Встречаю совершенно удивительных людей и слушаю их невероятные истории. Естественно, я очень хочу встретиться и подружиться с как можно большим количеством интересных мне покемонов. Возможно, однажды попутешествовать во времени с селеби. Найти шайни туртвига. Развить себя и стать сильнее вместе с моей командой. Отыскать все необходимые предметы. Но какой-то глобальной миссии. Храм обезьян. Я там был, и может ещё вернусь. Но это точно та локация, в которой все истории должны сойтись. Я почему-то это чувствую. Я не думаю, что мой отрезок жизни изменит что-то кардинально, но эгоист внутри меня хотел бы оставить след после. Возможно, автобиографию, возможно художественную литературу, быть может учебник. Чтобы имя «Эллиот Викли» запомнилось и передавалось, как легенды о мифических покемонах.
Задумчиво перевернулся вновь на спину. Висеть в этом пространстве было непросто. Откуда шёл кислород? Действительно ли я видел легендарного покемона? Почему ничего не болело? Что за плита была у кливора? На самом ли деле я говорил или произносил это всё в своей голове?
— Я ощущаю себя школьником. Как раньше. Когда я ничего не понимаю, но должен что-то делать. Не знаешь формул для расчёта силы быстрой атаки? Надеешься, что она нанесёт достаточно, чтобы победить. Так и тут. Что вообще происходит? Кто такие эти кливоры? Откуда они взялись? Что за камень был в сумке у Лиана? У меня тысяча вопросов, ответы на которые я не знаю. И мой алгоритм сломан. И от этого мне страшно. И от этого я злюсь, но так как я не понимаю на кого злиться конкретно сейчас, я ещё и растерян. Это моя вина? Но мой психолог говорил, что винить во всём себя неправильно. Это команда Галактика? Но как мне её победить, если я здесь, а они уходят куда-то с плитой, и возможно с человеком, которого я смог убедить в своей правоте, и с его, как я думаю, не пойманным покемоном. Я бессилен. И... — ой, всё, несите резервуар, слёз будет много, — И беспомощен. Как может чувствовать себя человек, который одновременно не видит, не чувствует, не слышит, не ощущает вкус и аромат? Я не хотел быть избранным и всегда хотел быть обычным. Исполнителем, а не генератором. И внутри... я молю, чтобы оно закончилось, чтобы позволить себе устать, упасть и уснуть. Но ещё глубже я понимаю, что пройдя столько километров, я не могу позволить себе сдаться. И это действительно моя ответственность. Прийти на помощь доброму человеку. Прийти на помощь доверившемуся монстру, что позволил простолюдину им командовать. Той девчушке, которую я спас утром. Мэсприту из клетки, если ты — это он. И сколько бы я не падал. Я всегда буду подниматься вновь. Потому что таким я воспитан родителями, мастерами жизни и своими лучшими друзьями — сокомандниками. У меня нет ауры, но есть когти. Нет клыков и хвоста, но есть зубы и гибкое тело. Сражение не закончится, пока я ещё могу дышать.
Во мне не было всеми обсуждаемых пяти стадий. Во мне проснулась одна единственная, которую знал, сколько себя помню. И называлась она — решительность.
7970 символов.