— Не могли, но пересеклись, — женщина поворачивается к Суи. Те же глаза, которые не желали спускаться ни миллиметром выше, ни ниже — и вот они проделывают это снова. Теперь ей уже некуда спешить. Врасплох ее ничем не возьмешь. Правда, отдаленно ей все еще неловко, что кто-то видел ее в принятии какого-то выбора, с которым она долго не могла определиться. Как бы случайно беловолосая оглядывает Горшка. Встретившись взглядом, каждый из них отводит его: женщина вновь продолжает упорно не сводить взгляд с парня, а травоядный поворачивается в разные стороны ради своих каких-то поисков. Он словно выполнил необходимые от него действия и теперь был волен. Сменяющийся колорит звуков снова заинтересовал его: в начале он осторожно горбится, готовясь прятать голову в панцирь, пока не соотнесет появляющиеся звуки по степени опасности, но даже ему стало ясно, что появляющиеся звуки были лишь шумом отдаленной цивилизации. Раздавались гудки и рычание более здоровых моторов, а наш фургон начинал сбрасывал скорость, выискивая себе место у какого-то большого здания.
— Ты сомневаешься в своем успехе, выбравшись живым и не оставшись один? — беловолосая слегка опускает глаза в сторону черепахи, — Да ладно, наверняка ты уже многое увидел. Вряд ли в том городе осталась душа, которая еще ничего не знает. Многие уж точно с постелей повскакивали от этого веселья. Так что тебе точно ПОВЕЗЛО.
Акцент и правда был сделан на последнее слово. Она проговорила все это с последнего вдоха и выдохнула только в конце, закончив говорить, но все это было сказано неторопливо и с расстановкой, даже без повышенной интонации. Именно, голос она не повышала, просто дала понять, что все сказанное было сказано для того, чтобы прояснить последнее слово, которое осталось во главе. Фургон весело подскочил, пристраиваясь к какому-то месту. Подскочил же он скорее от веселого настоя водителя, чем от неровностей на дороге: тех на дороге просто не было. Внутри это ощущалось не сильно: коробки даже не колыхнулись, а Горшок просто повел головой, осознавая, что произошло какое-то крутое движение.
— Келс! — радости водителя не было предела. Не ясно, к чему было высказано слово, но судя по тому как поежилась женщина от этого звука — это слово являлось именем, которое особа не очень хотела слышать, или же производным от имени.
— Кел-л-лс! — задорный мотив, гремит передняя дверь. Женщина лишь ждет, насупившись, когда Брад окажется в нужном месте, чтобы окончательно решить: пострадает он или его фургон? Тортвиг в это время сквозь шевелящийся от ветерка тент наблюдает за останавливающимися рядом автомобилями, либо отъезжающими в другую сторону. Где-то в достаточно проезжаемом месте мы.