Страница первая~
Единственной ниточкой, что до сих пор связывала Нахо с реальным миром, служил объёмный блокнот с уже пожелтевшими от сырости и старости листами бумаги, а так же фрагмент проклятой куклы, которая необходима для смертельного заклинания «Сачико-сан». В отличие от своего коллеги, трафарет сохранил свою белизну, и выглядел так, словно его только что вырезали из какого-нибудь офисного листа. Сейчас, уже после смерти Саеноки, он утратил свою былую магическую силу и, в общем-то, был для неё абсолютно бесполезным клочком бумаги. Тем не менее, горе-оккультистка всё же оставила предмет у себя. Во-первых, в роли закладки. Для девушки вроде неё – смерть не повод, чтобы отлынивать от своей главной задачи – сбора и обработки информации. Времени на такую ерунду как перепроверка написанного, попросту не было, а потому она считала это непозволительной роскошью. А во-вторых, кукла служила чем-то вроде напоминанием о том, что она сотворила будучи живой. Нельзя сказать, что Нахо вообще каялась о содеянном. Скорее, делала она это опять же ради себя, чтобы окончательно не потерять рассудок в подобном месте и не превратится в бездумную марионетку, как многие здешние обитатели.
Корешок журнала твёрдо упирался о левую руку, которая выступала в роли подставки для более удобного ведения записей. Правая же рука, которая держала обычную шариковую ручку, буквально скользила по листам, оставляя за собой соответствующие записи синего цвета. Нахо записывала всё в свой блокнот, не отрывая взгляд от шкафчика, всё её внимание было акцентировано исключительно на его содержимом. К счастью, молнии за окном били достаточно часто, что и послужило здешним источником света, а витрина без проблем пропускала кратковременные мерцания сквозь себя, рассеивая пелену тьмы. Так что Саеноки могла даже не утруждать себя открывать дверцы для проверки «инвентаря», а уж тем более искать более благонадёжное светило для своих исследований.
Если бы какая-то любопытная, а что самое главное – живая, жертва понаблюдала бы за Нахо, то ей тут же стало бы не по себе от увиденного. Отсутствие каких-либо эмоций на лице и зацикленный взор действительно напряг бы любого нормального человека, очутись он в подобной «специфической» среде. Но не только спокойная мимика способна напугать нашего былого смельчака. Если он всё же наберётся духу и заглянет в записи, то вмиг отпрянет от оккультистки, а потом и вовсе сменит свой маршрут. Разумеется, если он не болван и у него имеется кое-какой инстинкт самосохранения.
Сам способ написания уже может ввести в ступор любого человека, что посмеет понаблюдать за Нахо во время работы: кисть спокойно, без спешки и лишней суеты рассекает воздух, вырисовывая нужный орнамент для определённой буквы. Но работа заканчивается отнюдь не на этом этапе. Едва только собрана необходимая комбинация из букв, появляется слово, а далее - уже целые словосочетания и предложения. Почерк, пусть взгляд и не опускается в тетрадь, не теряет каллиграфичность, а строки словно выведены под линеечку. Всё это состояние пугающего хладнокровия, или даже… равнодушия без проблем передаёт и содержание письма:
«Шкаф, несмотря на всеобщий интерьер, выглядит довольно… целостно. Разумеется, если исключить наличие пятен крови и следов царапин, которые характерны для человеческих ногтей. Возможно, кто-то в порыве безумия пытался написать послание, однако запись не читабельна. Витрина целая, без намёков на трещины, а слой пыли на внутренней стороне полки свидетельствует о том, что дверцу никто так и не открыл. Тем не менее, внутри были обнаружены инородные объекты, которые, в теории, не должны там находиться. Возможно, в шкафу имеются лазейки, через которые проникли насекомые, клочки бумаги, образцы волос.»
Тем не менее, каким бы идеальным не казался почерк Нахо в начале, понемногу он начинал терять свой внешний облик. Сперва строки начали идти в разнобой, а потом – буквы утратили свой внешний презентабельный вид:
«Волосы, найденные мною
в шкафу, отличались длиной
и нехарактерным для чистокровной
японки цветом.
Возможно, это иностранка или же метиска.
Можно так же предположить, что они вообще не
принадлежали ребёнку или подростку.
КлоЧки буМА-ГИ могли попаСТь сюда
СЛУчаЙнО или жЕ их ЗАКИ-НУЛ кто-ТО
из ЖЕртв. Содержимое
НЕ мОгу Про-ЧестЬ.»
Апофеозом такой деградации почерка послужило полная хаотичность написанного, отсутствие какой-либо связи с предыдущими предложениями:
«Желание. Ржавый Семнадцать. Рассвет. Печь. Девять. Добросердечный. Возвращение на Родину. Один. Таварный вагон»
«Насе-комые. ЭтО они.
Я ощущаю чеЙ-то взгляд
сзадИ,
а ТАк же мерз-кий смеХ.
КибиКИ-сенсей?
Анализ завЕршён. Насе-коМЫе?
ВЗГЛЯД.
отВРАТительный хохот.
КИБИКИ-СЕНСЕЙ.»
Последние строки повторялись снова и снова, становясь с каждым новым повторением менее разборчивыми. Нахо не опускала взгляд, она не проверяла то, что пишет. Рука неустанно двигалась, расширяя бессмысленное сообщение. Сколько это продолжалось? День? Неделю? Месяц? Больше? Саеноки этого не знала, да и не задумывалась вовсе. Всё, чего она хотела – продолжать свою работу, оставаться полезной для единственного дорогого ей человека на свете, и даже её смерть – не повод перестать помогать ему.
В очередной раз блеснула молния, осветив всю школу зловещим светом, а после всё затихло на какое-то время. Небеса перестали сотрясать землю своим неистовым и безумным громом, а молния затихла. И только дождь неустанно тарабанил в окна. Само время будто остановилось на какой-то миг, но даже этого хватило, чтобы девушка нашла ещё кое-что интересное для себя.
Продолжая всматриваться в витрину уже без освещения, Нахо наконец заметила своё собственное отражение. До этого момента она не могла как следует разглядеть себя из-за частых вспышек, но теперь когда вокруг царит полумрак, Саеноки могла рассмотреть свою личину, пусть и немного расплывчато.
Отсутствие голубоватого свечения, которое привычно покрывает тела убитых детей, на какое-то время дало ей надежду, что она всё ещё жива. Но пустынные глаза, словно у какой-то рыбы, полностью лишили её этой надежды. Девушка инстинктивно открыла рот как можно шире, проверяя наличие языка. К её величайшему удивлению, тот оставался на прежнем месте. Затем рука провела по шее. Никаких рубцов или следов удушения не было замечено. После это руки опустились на уровень талии, проверяя, не вспорот ли ненароком живот. Никаких увечий опять же не было обнаружено. Кожа не обтягивала кости. Значит, оккультистка не умерла от голода или обезвоживания. Рёбра и другие кости остались целыми. Причина смерти вряд ли стало падание или проламывание черепа. Кожа без ожогов и, в общем-то, плоть осталась целой. Выходит, её не сожгли, и она не стала ужином какого-нибудь обезумевшего от голода подростка. Попытки вспомнить, как же Нахо всё же умерла – не увенчались успехом.
Чувство собственного бессилия, от того что попытки вспомнить хотя бы причину своей гибели не увенчались успехом, охватило девушку и та, переполненная досадой, ударила витрину ладонью вместе с блокнотом, в котором только что делала пометки. Стекло, не смотря на достаточно сильный удар, даже не дало трещину. Хотя, казалось бы, подобная хрупкая поверхность не должна выдержать такой напор и непременно разбилась бы на множество осколков. Тем не менее, вместо этого витрина отпружинила, словно какой-то… пластик. Неестественность даже в таких элементарных вещах вызвало у Нахо волну раздражения. Уже от злости, она вдарила по стеклу ещё раз, теперь уже кулаком. Словно по велению волшебной палочки, поверхность рассекло надвое глубокой трещиной. Причём разлом поделил отражение Саеноки надвое, от чего ей вдруг стало не по себе. Уже от страха или даже паники, девушка ещё несколько раз ударила витрину теперь уже обеими руками. Стекло не выдержало, и на этот раз окончательно разбилось на множество мелких фрагментов.
Не известно, какую ещё палитру эмоций успела испытать на себе девушка, если бы в школе Тензин не появился уже новый источник шума, который отвлёк Нахо от эмоционального всплеска.
Однотонный, занудный и звонкий – он разлетался по всему периметру, достигая ушей каждого здешнего обитателя. Звон старинных маятниковых часов не предвещал ничего хорошего – только пополнение мира призрачной школы новыми жертвами. Последний гость прибыл в это гиблое место и часы вновь затихли на неопределённый срок, пока ещё какой-нибудь глупец не решит испробовать «Счастливый ритуал Сачико-сан» вместе со своими дорогими друзьями.
Едва только часовой звон утих, его сменил раскат грома и очередной блик молнии. Проклятая школа вернулась к своему привычному «ритму жизни» с типичными звуковыми и световыми эффектами.
Подобная «музыкальная пауза» подействовала на Нахо успокаивающе. Саеноки медленно перевела свой взгляд на руки, которые совсем недавно пробили витрину. Несколько осколков впились в кожу девушки, тем не менее, она не ощутила боль или хотя бы дискомфорт после ранения. Резким движением руки она сбила их и с интересом начала наблюдать, как её «раны», которые даже не сочились кровью, заживлялись у неё на глазах.
Как только «регенерация» призрака завершилась, Нахо переключилась на свой блокнот. Недовольный взгляд перебегал с одной строки на другую, и только замечая имя дорогого ей человека, он становился несколько добрее. Тем не менее, даже упоминание о драгоценном «сенсее» было недостаточно, чтобы исписанный и бесполезный клочок бумаги остался на своём месте. Резко оторвав лист, Саеноки скомкала его и швырнула куда-то в сторону. Избавившись от мусора оккультистка заметила, что у блокнота было вырвано ещё несколько листов. Судя по всему, подобное уже случалось раннее и девушка тратила время на бестолковые записи вроде этих.
Как только Нахо привела рабочие записи в порядок, она закрыла журнал и поднесла уголок к своему рту, намереваясь скрыть свою улыбку, которая весьма внезапно образовалась на её лице.
- Сколько же идиотов прибыло в этот раз~ - Пропела она, едва ли сдерживая свой смех. Нельзя было напугать детишек, которые и так трясутся от страха, словно осиновый лист. Тем не менее, нельзя было позволить им долго скучать в одиночестве. Но сперва нужно было сделать кое-что поважнее, чем наблюдение за подопытными крысами, которые по собственной глупости попали в ловушку, из которой нет выхода.
- Сенсей! - Неожиданно крикнула Саеноки, едва ли сделала шаг вперёд. Всё верно, в её планы входит только поиски обожаемого Кибики.
*Медленно совершаем пять шажков в левую сторону~*